Меня часто пугают воспоминания окружающих меня людей, которые парой предложений вскрывают целые пласты памяти. То есть они… помнят.

Я не помню ничего дальше трёх лет назад. Даже двухлетней давности события закрыты плотной пеленой вязкого, серого и холодного дождя, пробиться через который конечно, можно, но… всякий раз не хочется высовываться из под создающего иллюзию защиты зонта.

В этом плотном мареве пятнами проскакивают чёткие островки, в которых помнятся не столько сами события, сколько запахи, ощущения, эмоции – весь набор мелких деталей.

Потерянный, классе в третьем, ключ. Ключи в моей семье не теряли, и неписанный закон гласил, что терять их не стоит и в дальнейшем. Я прикручивал на шею верёвку, к верёвке цеплял ключ, залазил на громоздкий велосипед «Универсал», над которым посмеивался двор, уважавший брутальные «Уралы», переходные «Салюты» или смешные, но всё равно любимые «Камы» – последние быстро разгонялись за счёт маленьких колёс, но быстро проигрывали чемпионам дорог уже через 50-100 метров, и ехал изучать окрестности, тогда казавшиеся огромным миром.

Ключ был утерян в пыльной колее, зажатой между бегущими вдоль неё дорожками зелёной травы на узкой улице, спускавшейся от старой школы к Ингоде. Я помню уголки маминых губ, глаза, залитые слезами из-за чьей-то позавчерашней смерти, чёткое понимание предательства – ей и так плохо, а тут ещё и ключ, и руководство к действию: «Без ключа не возвращаться!»

Ключ искали всем двором. Его нашёл Апельсин – клички придут позже. Чётко осязаемое облегчение было таким, как будто мы прошли сквозь минное поле. На найденном ключе, на прохладе от пыльного металла и шершавости привязанной к нему верёвочки воспоминания отрубаются.

Урок географии – учительница, которая к десятому классу начнёт рассказывать довольно странные вещи. А тут – третий этаж здания, изученного до каждого гвоздя, карта Южной Америки и захватывающее ощущение погружения в сказку – вместе с указкой меня быстро уволакивало в истоки Амазонки, и географичка с окриком даже останавливает меня, выволакивая из марева над великой рекой. Выныривая из запредельных далей, я вижу смеющиеся глаза того же Апельсина – вчера мы покоряли заячьи тропы за Ингодой, и это для него в сто раз интереснее, чем вся планета Земля. Для меня тоже. Но не сейчас. Указка положена на запылённую мелом подставку доски – отрезало.

Та же географичка. Пятый класс. То же помещение. Злобный выговор о том, как плохо выполнена работа по природоведению. И ты – и у тебя – тройка! Это тройка будет трагедией ещё класса два. Трой-ка – отрезало.

Звёздное небо над Домной. Зима. Очень холодно. Много снега. Мы валяемся в снегу с Апельсином чуть сбоку от самолёта в парке между старым и новым гарнизоном – там, где в прошлом году выстроили площадку от Водяновой, ровно в том самом месте – глазами в небо. Я тыкаю в чёрный купол заснеженными варежками – по дороге со школы мы все извалялись на горках – и взахлёб рассказываю про то, что происходит на небе – я увлечён астрономией, а Апельсин увлечён валянием в снегу. Крики про Большую Медведицу и Кассиопею прерываются пролетающим чуть выше уровня глаз Миг-29-м – отрезало.

Физико-математический лагерь под Читой, где-то в районе Смоленки. Затяжная ночь, в которой – первый глоток водки, первый поцелуй и всеми вместе придуманная песня про 10-й кубрик, которую пели в промежутках между выпивкой, «бутылочкой» и глотаниями свежего воздуха на порожке того самого 10-го кубрика. Первые два слова песни – отрезало.

Физмат школа при НГУ. Лето, заросли каких-то жутких лиан в Академгородке, кромешная ночь, ключевой экзамен провален и терять нечего, пить никто не умеет, и я медленно лечу в зелёную темноту – отрезало.

Пачка сигарет, выкуренная после несправедливо поставленной на первом выпускном экзамене по автоделу тройки. Каморка в дальнем правом углу столовой – отсюда мы вели дискотеки – пачка красного «Винстона», смеющийся Муравей, Апельсин… Огонёк зажигалки – отрезало.

305-ая аудитория энергетического факультета. Третий этаж. Второй компьютер по левому ряду. Винты валяются рядом с открытым системником. Первый Quake. Пропущенная пара по «Вычислительной технике». Пять человек в пустой аудитории. Я буду первым – такое редко бывает, но буду, этот день мой. Победный вдох со звонком – отрезало.

Вручение дипломов. Проректор политена, которого, к сожалению, уже нет. Вместе с дипломом оранжевая прозрачная коробочка с диском – это лицензионная версия Windows, в 2003-м году для нас – нонсенс. Тёплая, чуть мягкая рука в рукопожатии, насмешливая – она всегда была такой – улыбка. Наши глаза встречаются – отрезало.

Рабочий солнечный полдень – жара, лето, июль, чёрная футболка с наклёпкой на левом плече, чуть прохладный коридор на четвёртом этаже, рядом идёт Kactus, на нём светлая рубашка навыпуск, смеётся – отрезало.

Июль, улица Курнатовского около перекрёстка с Бабушкина, суббота, полдень. Высокий бордюр напротив старого входа в педовский лицей. Никитос сидит рядом со мной, мы не так давно познакомились, но к этому полудню выпито столько, сколько сейчас редко выпивается за вечер, и я уверен, что никого лучше я не знал последние пять тысяч лет. У него в руках литровая пачка сока, апельсиновая капля падает на белую футболку – отрезало.

Прыжками память тащит к тому времени, в котором я живу сейчас. Я чётко помню, что было полгода назад, но события даже этого лета уже складываются из больших пазлов, от которых время быстро отгрызает края. Скоро – я точно знаю – в пазлах останутся только улыбки с чётко прорисованными морщинками в уголках глаз, запахи лета и ощущения арахлейского песка между пальцами ног.

Вся остальная последовательность событий исчезнет, сотрётся – и так качественно, что у меня постоянно подозрение ненормальности происходящего – ведь многие вокруг меня помнят всё, начиная от детского сада и заканчивая последовательностью пьянок позапрошлого лета. А я помню только цветные и набитые впечатлениями, но всего лишь пятна, которые сливаются в капли, превращающиеся в пелену дождя, за которым скрыто прошлое.

Иногда хочется, чтобы кто-то сильный и умелый вернул отрезанные у пазлов края. Чтобы были собраны картинки, на которые можно посмотреть и… и я не знаю что. Мне интересно. Но страшно…

Это как сны, которые, по каким-то там правилам, нельзя как следует запоминать. Да и память ведь заботливо стирает все ночные приключения ещё по дороге к душу.

Но кто сказал, что на планете нет ловцов снов?