Про посадку картошки в нашей свободолюбивой стране написаны миллионы текстов. Даже на старом «Кактусе», по-моему, большинство авторов отметились экспериментальными текстами про безумие происходящего летом на большинстве российских дач. В том плане, что картошку сажают не понятно зачем, для чего и почему. То есть легче купить 3-4 мешка на год – если она так нужна, чем корячиться с подготовкой, посадкой, прополкой и копанием.

У меня отношение к этому процессу с годами постепенно меняется. В 90-е годы мы сажали в Домне соток по 10, чуть ли не два участка. Папаша мой – потомственный крестьянин – работал на огороде что твой трактор, в итоге по осени выкапывалось по 40-45 мешков, которыми кормили родственников, себя, а под конец и свиней добрых знакомых. Тогда это действительно был способ прокормиться.

Меня привлекали исключительно к посадке и исключительно к уборке. И по молодости лет я не особо сопротивлялся – копать всегда было весело. К тому же в конце из свежевыкопанной картошки готовился вкуснейший ужин. Да и повозиться на свежем воздухе всегда приятно.

В институте благосостояние семьи как-то устаканилось, появилась еда, видеомагнитофон и кассетный магнитофон. Мне уже казалось, что картошку сажать не имеет никакого смысла. Но её до какого-то момента сажали. По-моему, до самого моего пятого курса. Помню потому что на пятом курсе картошку я променял на бытовую пьянку на крыше дома номер 30 по улице Южная, после чего был изгнан в город Читу на постоянное место жительства. За что судьбе в какой-то мере благодарен.

Сажали ли после этого мои родители картошку, мне неведомо – будучи изгнанным из отчего дома, я довольно быстро превратился в безответственного юношу, которого не то что на картошку – на лепку пельменей не заманишь.

Так я жил не тужил и про посадку картофеля слышал очень отдалённо. И то редко.

Потом жизнь изменилась, появились родственники, занятые производством овощной продукции на даче. Процесс был поставлен на поток – ну, всякая там рассада под помидоры, семенная картошка, не семенная картошка, то-сё. Первый год после перерыва я принимал участие в посадке с некоторым волнением – безумие происходящего и притягивало – всё же любопытно, на хера это надо, и отталкивало – как и всякое безумие.

Надо отметить, что первые эти разы пришлись на период культа брюха, в которое в промежутках между посадками картошки складировалось пиво, белый хлеб и много солёной рыбы. А также торты, булки белые с белой сгущёнкой, обильные ужины, скудные завтраки и тотальное количество алкоголя. И пятичасовая посадка картошки превращала моё и без того измученное тело просто в мешок с костями, который может лишь стонать и ненавидеть растениеводство. Я уж молчу про уборку урожая.

Пару лет я картошку каким-то волшебным образом пропустил, а в этом году вернулся на участок с несколько изменившимся мировоззрением. Во-первых, физические упражнения стали доставлять удовольствие, что на фоне уменьшившегося веса делает любую зарядку на свежем воздухе почти что желанной. Во-вторых, я не так давно достаточно чётко понял, что в жизни, наполненной сидением в кабинете с редкими командировками, возможность позаниматься физическим трудом – это такое локальное счастье. Усталость организма от именно физической работы всё же сильно отличается от усталости, например, от занятий в тренажёрном зале. Болит всё то же самое, вроде, но в комплексе это совсем другие эмоции для организма. В-третьих, в зале учишься следить за тем, какие и как мышцы работают, и когда ты занимаешься физическим трудом, то очень любопытно ощущать, как задействуются те мышцы, которые ты циклично прорабатываешь в зале. Действия по выкапыванию лунок под картофелины – это голая гиперэкстензия. Только в отличие от прошлых лет ничего не болит – спина спокойно держит тело в этом самом положении, и можно работать часами.

И вот я стал размышлять в том ключе, что, ну, сажают люди картошку. Ну, кто сказал, что её сажают именно для получения результата? Может, у людей привычка – сажать картошку, мучиться с ней, пропалывать там, поливать её. И сохранить привычку для рассудка легче, чем отказаться от неё. Может, кого-то торкает приезжать на участок, снимать домашние штаны, надевать рабочую одежду, вдыхать напоенный ароматом засохшего навоза воздух, писать в скворечнике, сыпать в лунки какую-то херню от червяков, ну, и так далее. И вот они приезжают и совершают действия, которые для, например, меня сильно диссонируют с рациональным использованием жизни. А для них это в рамках нормы. Как для меня бухать в субботу вечером с Васей и песнями.

Если так рассуждать, то мир становится более понятным. Кто-то, понятное дело, в субботу бухает, а кто-то сажает картошку. И тем и другим происходящее кажется нормальным. И шут бы с ними, с любителями прочувствовать поясницу не в спортивном зале, а около материсыройземли. Но когда одна сторона пытается вытянуть другую из её увлечений и заставить заниматься своими, то это всегда вызывает изумление гораздо большее, чем изумление от высаживания продающейся за бесценок картошки людьми, которые при желании могут купить картофельный завод.

В этом плане моё участие в посадке картошки в этом году – это дело полезное. Но когда ты проникаешь в процесс, то очень быстро начинаешь понимать, что твоё место сегодня – вообще не здесь. Потому что в моём детстве рекордные урожаи картофеля достигались какими-то простыми технологиями – картошка кидалась с высоты человеческого роста в лунки, после чего закапывалась. Следующий рядок копался по уровню следов, которые оставлялись копающим лунки человеком при выкапывании предыдущего ряда.

Теперь технологии усугубились – картошка не кидается, а кладётся то ли вверх, то ли вниз ростками, сверху сыплется какой-то порошок, движение по полю регламентировано какими-то полосами, а расстояние между лунками измеряется мало что не рулеткой. В итоге на втором рядке хочется выкопать посреди огорода огромную яму и похоронить в ней всю семенную картошку. Хотя те, кто придумал себе это увлечение, вполне вероятно, могли бы получить от этого безумия истинное удовольствие. Которое никак не совместимо с теми, кто в субботу и воскресенье предпочитает держаться подальше от лопаты и свежего запаха коровьих экскрементов.