Прочитал статью в Газете.ру о автопробеге по трассе Чита –Хабаровск. Захотелось разбить любимую свинью-копилку, купить билет до Москвы найти гражданина Е. Шипилова и со всей забайкальской открытостью заехать ему в ухо. Но потом врожденная пролетарская интеллигентность взяла верх, и свинья-копилка вздохнула с облегчением. Приняв сто грамм коньяку и позу лотоса, я принялся рассуждать о бренном существовании Шипилова, Читы и России. В этот раз Вселенский Разум был снисходителен и послал озарение. Итак, начнем с Шипилова.

Как известно, работа журналиста сопряжена с огромным риском, и часть этого риска всегда приходится на печень. В командировках или, как в случае Шипилова, пресс-турах печень увеличивается пропорционально риску. Не будем скрывать – вырвавшись на просторы России-матушки, журналисты любят гульнуть. А много ли можно увидеть доброго, хорошего и светлого с похмелья? Тем более митинг по случаю отбытия автопробега был назначен на утро понедельника. Сам Шипилов и сотоварищи прилетели в Читу тем же утром, загрузились в автомобили и отправились в сторону Хабаровска. Вряд ли журналист успел поговорить с людьми, побродить по городу, посчитать количество автомобилей. Но, как сейчас принято, журналисту столичного издания этого и не нужно – прямая связь с Космосом обеспечивает ему полный набор представлений о любом месте пребывания, даже если это пребывание ограничивается парой часов. Его призвание – брезгливо кривить рот из окна внедорожника и через губу цедить – «провинция». А раз провинция, то и люди тут полные неудачники – нищие, пьяные, несловоохотливые, они равнодушно бродят среди серых покосившихся домов, и лишь редкие из них могут позволить себе автомобиль, чтобы с ветерком промчаться по новой трассе. Оно и понятно, вся элита давно перебралась в Первопрестольную, осела на непыльных должностях сетевых изданий и теперь готова клепать материалы об «этой стране». Не совсем понятно, зачем Шипилову надо было выезжать из уютной редакции, если набор установок в его голове и так прекрасно справляется с написанием материалов.

Всё познается в сравнении. Город Борзя или Шилка по сравнению с Читой выглядят куда как скромнее. Много раз, бывая там, мне ни разу не пришло в голову написать о них в том ключе, в котором Шипилов написал о Чите. Почему? Наверное, потому, что я уважительно отношусь к людям, которые там живут, и не считаю их людьми второго сорта только потому, что они не перебрались в Читу или дальше за Урал. У меня есть приятель, живущий в Горном Зерентуе. Кто не в курсе, это, то место, где основной достопримечательностью является здание царской тюрьмы, в которой долгое время размещалась школа. Работы там практически нет, и приятель выезжает на заработки в Бурятию, Якутию и дальше. Он отличный электромонтажник и легко нашел бы работу в любом другом месте. (Ведь у нас сейчас полно менеджеров, журналистов, маркетологов, пиарщиков, а вот человека, умеющего что-то делать руками, днем с огнем не сыщешь). Но он не хочет уезжать из Зерентуя. Там его дом, его малая родина.

Это не значит, что не надо писать о проблемах, которые существуют в любом селе, поселке или городе России, но делать это с пренебрежением к людям, которые там живут, – большое свинство. Впрочем, пренебрежение к «этому народу» и к «этой стране» все настойчивее прорывается из слоев общества считающих себя элитой. Можно вспомнить и недавние заявления Юргенса о том, что только к 2025 году «российский народ станет ментально совместим в восприятии демократии со среднестатистическим прогрессивным европейцем», высказывания Собчак о том, что Россия – это «страна генетического отребья». Дескать, всю передовую элиту, золотой фонд нации перебили в 1917 и 1937 годах, а все что осталось – тупое лапотное быдло. В общем, хрен бы с ней с Собчак, но ведь не сама она эта выдумала. Она всего лишь ретранслятор тех мыслей, которые бродят в головах людей считающих себя высшим светом страны. Денежные мешки позволяют им свысока смотреть на тех, кто живет беднее, чем они. К сожалению, история ничему их не учит. И вполне может быть, что российская аристократия в 1900 году не думала, что через какие-то 17 лет им придется в срочном порядке бежать от тех, кого совсем недавно она считала людьми второго сорта.